Во всех последних российских изданиях название романа Дэна СИММОНСА «Carrion Comfort» переводится как «Темная игра смерти». Не буду спорить, хотя заголовок автором взят из стихотворения английского поэта Джерарда Мэнли ХОПКИНСА, которое так и называется «Carrion Comfort». Первая его строфа является эпиграфом к роману СИММОНСА:
— О нет, утеха падали, не буду,
Отчаиваться или упиваться
Тобой — не буду
Распускать на пряди
Последние, хоть слабенькие, жилы,
На чем держусь я — человек,
Не крикну
В последней устали
"я больше не могу...”
Чей перевод – не указано, так что, скорее всего, — переводчика романа – Александра КИРИЧЕНКО.
Проблема в том, что этот перевод кардинально искажает смысл. К кому здесь обращается «лирический герой» (назовем его так, вспомнив школьную программу)? Кто это или что это — «Утеха падали»?
Бог его знает!
Но адресат сразу становится понятен, если мы возьмем оригинал, или другие переводы:
— Not, I'll not, carrion comfort, Despair, not feast on thee;
Not untwist — slack they may be — these last strands of man
In me ór, most weary, cry I can no more. I can;
Can something, hope, wish day come, not choose not to be.
— Нет, падали оплот, Отчаянье, не дам
Тебе торжествовать, когда терпеть невмочь,
Не возоплю, и гнет смогу я превозмочь,
И узы жизни сей не разрублю я сам.
(перевод Яна ПРОБШТЕЙНА)
— Я не буду, отчаянье, падаль, кормиться тобой,
Ни расшатывать — сам — скреп своих, ни уныло тянуть
И стонать: Все, сдаюсь, не могу. Как-нибудь
Да смогу; жизнь моя родилась не рабой.
(перевод Григория КРУЖКОВА)
Это обращение к Отчаянию, а потом, будучи поверженным им, и преодоление его.
Так что Александр КИРИЧЕНКО здесь очень не прав. Тем более, что в первой же главе, она же – рассказ «Утеха падали», он как переводчик дает внутренний монолог Мелани:
— Я в отчаянии от разгула насилия в нынешние времена. Иногда я целиком отдаюсь этому отчаянию, падаю в глубокую пропасть без какого-либо будущего, пропасть отчаяния, названного ХОПКИНСОМ утехой падали.
А может просто: стихи – это не его сфера. Ведь сам роман переведен вполне качественно.
P.S. Эта же первая строфа стихотворения ХОПКИНСА идет эпиграфом к 3-й главе романа Кассандры КЛЭР "Механическая принцесса" (в российском издании указан перевод Яна ПРОБШТЕЙНА).
СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2018 год. – 768 стр.
Тираж 3 000 экз.
«Террор» и «Эребус» – так называются реальные корабли, вышедшие из британского порта 19 мая 1845 года для поисков Северо-Западного прохода из Атлантического океана в Тихий. Они пропали вместе с экипажами в 129 человек. Ни одна из экспедиций, исследовавших регион как до, так и после, не понесла столь существенных потерь, что наводит на мысль о неких особенных обстоятельствах, погубивших исследователей.
Возможно, потому она остается в центре внимания уже более ста пятидесяти лет. В разных местах были найдены останки нескольких людей из этой экспедиции, а также отдельные предметы с пропавших кораблей, есть какие-то воспоминания эвенков. Был даже скандал с участием писателя Диккенса по поводу найденных костей некоторых участников экспедиции, которые указывали на людоедство. Был еще один скандал с другими их останками, содержание свинца в которых зашкаливало за все нормы.
Дэн СИММОНС написал роман, где в единое целое увязываются все находки следов пропавших кораблей и их экипажей, последняя из которых была сделана летом 1992 года. Он описывает мир, где вокруг нет ничего, кроме тесного льда и жуткого холода. Это не белое безмолвие: завывает ветер, трещит лед, сдавливая в объятиях корабли.
Жесточайшая флотская дисциплина, где в качестве неотвратимого наказания для любого проступка – повешение (для поиска и казни беглецов с «Баунти» в свое время, не считаясь с затратами, специально снаряжали отдельные экспедиции) сталкивается с человеческими страхами, усталостью, постоянным напряжением, начинающейся цингой, кончающимся спиртным (во флоте каждый день выдавали порцию), потерей надежды.
В этих условиях размывается сама ткань рациональности, тем более что вокруг бродит некий жестокий зверь, убивающий моряков. Чтобы сбросить с себя страх или отгородиться от него, накануне Нового года экипажи устраивают маскарад по мотивам рассказа Эдгара По «Маска красной смерти» в семи залах из парусины, раскрашенной в разные цвета. В последнем черном зале укрепили голову убитого белого медведя.
В самый разгар празднества там появилось убивающее без разбора белое чудовище. К концу романа смерть настигла всех. Кроме капитана Крозье, который стал другим человеком с иным именем.
С одной стороны, нужно сказать спасибо российским издателям, выпустившим в 2012 году этот томик в расчете на раскрученное после «Песен Гипериона» имя автора, с другой – они, понимая, что большая часть текстов этой книги для массового читателя непосильна, переименовали сборник повестей «LOVEDEATH» («ЛюбовьСмерть») в «Двуликого демона Мару», дав на обложку завлекательную картинку и рассказав в аннотации о бывшем вьетнамском солдате, вернувшемся через много лет после войны в Бангкок, чтобы отомстить демону, дарующему любовь.
Заглотивший наживку аннотации читатель не сразу понимает, что его обманули, – это не роман-ужастик об изнанке секс-индустрии Таиланда, а сборник коротких повестей, большей частью даже не фантастических. К фантастике можно отнести разве что новеллу «Флэшбэк», которая, несколько изменившись, стала потом частью романа «Флэшбэк».
Получившая в 1991 году премию журнала фантастики «Локус» короткая повесть «Энтропия в полночный час» – типичный мэйнстрим о страхе потерять того, кого любишь, невозможности защитить его от Случая, так как, огораживая его, ты его ограничиваешь, берешь в плен своей любви, лишаешь свободы, а значит, счастья, а дав свободу, увеличиваешь его риск погибнуть, покалечиться, пропасть.
Впрочем, самый неподъемный для желающего развлечься с книжкой читателя – «Страстно влюбленный», написанный в виде дневника молодого поэта, попавшего в окопы Первой мировой войны среди грязи, трупов, вони, шрапнели: «Во время артобстрела я обычно сижу, уставившись в какую-нибудь книгу, сжатую в побелевших пальцах… Я не прочитал ни одного слова, не перелистнул ни одной страницы. Иные из нас безостановочно матерятся, добавляя к адскому грохоту свою испуганную литанию площадной брани. Другие дрожат – некоторых слегка трясет, а некоторых просто колотит. Никто не презирает их за это: «Когда в твой сон мильоны мертвецов/ войдут, побатальонно, бледным строем…». Дневники перемежаются со стихами действительных английских поэтов, случайно выживших в этой бойне.
облако тэгов
